1. Копыта лошадей с натугой месили дорожную грязь. Колеса едва проворачивались под вязким грузом налипшей на них глины. Кучер жался на мокрых козлах, пытаясь спрятаться от ночного дождя, а следом за крытой повозкой неспешно чавкали жижей всадники охраны.
Со стороны казалось, что тот, кто едет в повозке, устало дремлет, завернувшись от просачивающихся внутрь капель в широкий темный плащ, но это было не так. Лицо путника было спокойно, но сон его до сих пор так и не коснулся…
Под скрип и стон несчастной колымаги он размышлял. Как привык размышлять почти всю свою жизнь, особенно в те последние страшные месяцы, что закрутили его в своем водовороте без возможности вырваться или подчинить волю водоворота своей.
Когда же все это началось?
Может в тот год, когда его величество отказался от своей королевы, а младшего брата услал с глаз долой?
Нет. Событие, конечно, знаменательное, но не более…
Или тогда, когда 13-летний принц в последний раз смотрел на лицо почившего деда и знал, что отец ни за что на свете не простит ему, в сущности еще мальчишке, того, что еще год и он оказался бы королем, невзирая на то, что сын Луиля Сварливого еще жив?
Или тогда, когда на северном морском берегу нашли неподвижное тело двадцатилетнего Илтара Рэво? С головой, пробитой так, как невозможно повредить ее о мелкую морскую гальку… Да, конечно же – был шторм, и корабль молодого северянина, племянника короля пошел ко дну, но… Говорят, его дядя так и не успокоился, пока не нашел в дальнем монастыре того, в чьих руках в ту злополучную ночь был зажат роковой кусок металла…
Да еще эта история с пиратами…
Похоже, очень похоже, но… не то…
Даже противостояние Сварливого короля и наследника, приведшее к изменению законов – тоже не имеет прямого отношения к тому, что неотступно тревожит его.
Нет, в светской жизни искать причину похоже бесполезно… Значит, проблема в жизни церковной? Но в чем? Противостояния церквей в общем-то нет. И гонений никаких толком тоже нет, даже на иноверцев. На друидов вот разве что, да и то…
Кстати о друидах…
Одинокий путник, измученный сомнениями, уже готов было поверить, что эти люди настолько связаны с окружающим миром, что могут почувствовать любые знаки, посылаемые им: как благие, так и тревожные…
Как он сам вот уже несколько дней каким-то внутренним слухом осознает треск неведомой ткани, медленно, но верно теряющей целостность прежде так крепко спряженных между собой нитей… чего? Разум не давал вразумительного ответа… Только раз за разом повторял перед сомкнутыми веками одну и ту же картину: вид очередной части священного облачения, на глазах у всей площади медленно падающего к его ногам. В огонь, жадно поглощающий свою беспомощную жертву…

2. Это выглядело, как утренний туман, подступивший к самому стеклу огромного выгнутого окна. Когда деревья и тропинку за стеклом еще видно, но капли влаги оседают на всем, чего мимолетно коснется эта седовласая дымка. Это ощущалось, как запах прелой осенней листвы, предвещающий яркий солнечный день, совмещающий в себе всю притягательность чудесной поры бабьего лета.
Но на этот раз «стекло» было не цельным. Огромная трещина, словно неподвижная молния, пересекала его прямо у края неприметной лесной тропинки. И эта «молния» была «дверью», позволяющей войти.
Медленно, осторожно, все еще не веря в подсказку собственных чувств, повернуть голову на едва ощутимый зов. Поймать обонянием ускользающе тонкую ниточку приглашения войти. Сделать несколько шагов по привычной тверди старой Дороги и коснуться рукой «преграды», отныне не способной больше быть огорчающе непреодолимой.
Сделать еще какую-то пару шагов и…
Запах теплой травы кружит голову и наполняет тело бездумной легкостью будущей охоты. Полузаросшая тропинка ластится к ногам. Моросит мелкий бисерный дождик, а в небе призрачными воротами переливается многоцветная радуга.
…Нетронутость нового мира будоражит донельзя обостренные чувства. Ощущение одиночества – лучшее, чего только можно пожелать в такой момент. И четкое понимание того, что отныне, все это будет твоим. Леса, поляны, сельские тракты и многолюдные города. Еще не знающие о том, что с этого момента их существование никогда уже не останется таким, каким было лишь минуту назад…
Едва заметной тенью, мигом смешавшейся с переплетением прочих теней золотисто-серо-лазурного осеннего дня, чужак бесшумно скользнул под величественные своды старых вязов. И трава, почти не ответившая на звериную плавность его уверенно-мягких шагов, медленно выпрямилась, скрадывая ощущение того, что здесь только что кто-то прошел.

НА НАЧАЛО